[indent] - я все время думаю о том, что делаю недостаточно, - я грею ладони о картонные бока высокого стаканчика с горячим сливочным рафом. телефон, лежащий экраном вверх, время от времени вибрирует из-за череды уведомлений: сообщения на рабочей почте, рекламные рассылки, комментарии в социальных сетях, сообщения от тебя - я не просматриваю ни одно из них, чтобы не отвлекаться и не терять нити разговора, но на твоем имени в прямоугольном окошке внимание заостряется автоматически. мне не нужно переживать о том, что ты прервешь нас, появишься внезапно или что-то в этом роде, потому что ты сейчас с тейтом у своих родителей, и я тоже должна быть там; и я не хотела тебя обманывать, но и сказать о том, где нахожусь на самом деле, не могла. с отцом я в последнее время лажу не очень хорошо, и на это повлияли многие факторы: развод с матерью, отвратительное отношение к киде, которое и заставило маму собрать вещи и уехать в вашингтон; его давление на тебя; не способность признавать недостатки и ошибки и постоянные попытки влезть в мою жизнь, чтобы перекроить ее под какие-то необъяснимые и непонятные стандарты. он был против нашей близкой дружбы пятнадцать лет назад; он был против наших чувств десять лет назад; он был против разговоров о тебе и даже против нашего брака пять лет назад и я не знаю, что должно произойти, чтобы мое сердце оттаяло. для тебя я сейчас в студии, заканчиваю съемки, после которых приеду, чтобы поужинать с твоей семьей, а потом забрать вас с тейтом домой: ты не часто садишься за руль после аварии, чтобы не напрягать ногу, бесишься из-за хромоты и устаешь быстрее, чем раньше, но я не обращаю на это никакого внимания, потому что для меня ты все такой же, каким был всегда: без преувеличения идеальный. я сомневалась в своем решении; думала признаться в том, что собираюсь поговорить с отцом, но ты бы захотел пойти со мной, чтобы поддержать, понимая, насколько тяжело даются мне такие беседы, но когда речь пойдет о тебе - тебя держать по близости не стоит. - он не общается ни с кем из парней из клуба, не реагирует на звонки своего тренера, игнорирует агента, не позволяет вернуть на место трофеи. я знаю, что ему тяжело, но ничего не могу с этим сделать, - папа продолжает молчать, и я тяжко вздыхаю, пытаясь сдержать судорожный всхлип: мне правда кажется, что я не справляюсь. я не могу позволить себе расслабиться дома, не могу позволить себе пожалеть тебя, потому что тогда все вернется на самое начало: ты будешь закрываться, перестанешь говорить о том, что тебя тревожит или о том, насколько сильны боли в ноге, чтобы не быть слабым в моих глазах, а это явно не смахивает на доверительные отношения, верно? мне тяжело подбирать слова, я не знаю, какое из них может послужить триггером. хоккей, который был частью твоей жизни - самой важной и неотъемлемой - стал теперь запретной зоной, а разговоры о нем - табуированы. ты даже не хочешь познакомить сына с этой частью своей жизни, и я не согласна с таким решением, но не могу пойти против, чтобы не давить сильнее. - я не справляюсь, совершенно не справляюсь. иногда он уходит в себя и, знаешь, - я решаюсь посмотреть на отца: он уже допил свой чай и сейчас выжимает сок из дольки лимона, придавливая ее к стенке десертной ложкой, - мне кажется, будто я могу все потерять, - потому что мои страхи никуда не делись. потому что я помню слишком многое и не могу забыть ничего, как бы ни пыталась. потому что я не держу на тебя зла, но не хочу оказываться беззащитной перед лицом опасности - перед твоим лицом, если вдруг ты потеряешь контроль над собой, как раньше. я была готова ко всему; я не собиралась заставлять тебя выбирать между хоккеем и мной, ведь спорт всегда был для тебя на первом месте, смыслом твоей жизни и пределом мечтаний; меня устраивало второе место, меня устраивала возможность наблюдать со стороны, но теперь его - хоккея - нет, а я все еще не уверена в том, насколько твои приоритеты изменились. я не сомневаюсь в том, что ты любишь меня и любишь тейта: это видно по тому, как ты светишься, когда проводишь с ним время, когда он лезет к тебе на колени с разноцветными несмывающимися фломастерами, чтобы разукрасить цветы на твоих руках и обвести инициалы; когда он дергает тебя за отросшие волосы и слюнявит их, таская пряди в рот; когда он засыпает у тебя на плече, пуская слюни на одну из безразмерных футболок - ты не чаешь в нем души ровным счетом так же, как и он в тебе, но между нами немного иные отношения, и отрицать это бессмысленно. мы ведь все еще слишком сильно похожи, чтобы быть вместе. оба зациклены на карьере, оба горделивы и упрямы, оба эгоистичны и свободолюбивы. возможно, если бы не тейт, мы бы не продержались так долго в браке и разошлись бы гораздо раньше; думать об этом мне не хочется, потому что где-то в грудном отделе начинает неприятно щемить; - ты сомневаешься не в себе, андреа, ты сомневаешься в нем, - папа улыбается, когда говорит, словно эти слова приносят ему какое-то удовольствие, а я непонимающе хмурюсь, ожидая пояснения, - думаешь, что он оставит тебя, потому что ты не то, в чем он нуждается на самом деле. я ведь прав? - не согласиться сложно. я не собственница, но ревнива порой до жути: еще совсем недавно, когда ты мог играть и активно выходил на лед, я старалась посещать каждую домашнюю игру и сидела очень близко, буквально за скамейкой запасных. места там были дорогие, но мне они доставались бесплатно, а девочки, мечтающие завладеть вниманием какого-нибудь хоккеиста, готовы были тратиться и идти до самого конца. многие из них были слишком откровенны в своих желаниях, и многим из них действительно везло: так, рокки - кажется, так зовут вратаря - забрал одну из них с собой однажды после матча. на тебя, разумеется, засматривались тоже, и меня это злило невероятно. тебя забавило и ты не скрывал своего веселья, когда замечал, насколько возмущенной я становлюсь; в такие моменты я забывала о правилах приличия и о том, что публичное проявление чувств - моветон, потому что дождаться, пока ты докатишься до бортика со стащенным шлемом, чтобы схватиться за воротник форменной футболки и поцеловать перед лицами этих охотниц многого стоило. а еще - невероятно возбуждало, и мы не редко уединялись в каком-нибудь подсобном помещении, в вашем душе или даже раздевалке, дожидаясь, пока все разойдутся. ты доказывал мне неоднократно, что ни в ком другом не заинтересован, потому что моя ладонь всегда в твоей руке, потому что на твоем безымянном пальце всегда обручальное кольцо, потому что ты предельно близок, потому что мы забываем о личном пространстве и делим одно на двоих, потому что ты такой же, как и я. твоя ревность ничем не отличается: ты не переносишь на дух моделей мужского пола и торчишь, если позволяет время, на съемках, чтобы следить за ними, а во время перерыва капризничать и перетягивать мое внимание на себя. ты любишь притягивать к себе на колени, любишь опускать ладонь на бедро или сжимать ягодицы, любишь целовать прилюдно и это, наверное, со стороны выглядит жутко или отвратительно, но тебе так спокойнее, а если спокойнее тебе - то и мне тоже. - ты знаешь, я все еще не рад тому, что вы вместе, но, андреа, прекрати проецировать на мерфи свои страхи. он когда-нибудь говорил тебе о том, что ему все это надоело? - я неуверенно качаю головой из стороны в сторону в отрицании, - а он давал понять, что не любит тебя, - я вновь отрицаю сказанное, поджимая неуверенно губы, - тогда прекрати думать об этом и езжай домой. вы вместе, а это значит, что проблемы вы решаете сообща, а не в одиночку. расскажи ему о том, что тебя волнует, пока твои страхи не сожрали тебя целиком. в тот вечер мы даже не попрощались, потому что отец достал бумажник, выложил на стол купюры с учетом чаевых за свой чай с десертом и мой приторный кофе, а потом ушел, не дожидаясь моих слов. я понимала, почему: ему тяжело. все идет не так, как ему хотелось бы, и смириться с этим такому человеку, как мой отец, невероятно тяжело. я не допиваю раф: в горле неприятно саднит, поэтому я делаю несколько глотков холодной воды, чтобы смочить ротовую полость, и ухожу следом. машина - твой огромный мерседес - все еще непривычный для меня, как для водителя; я пишу о том, что уже освободилась и скоро буду, и прежде чем ответ от тебя успевает прийти забавным селфи, где вы с тейтом вместе на заднем дворе, трогаюсь с места. у меня есть целых сорок минут для того, чтобы успокоиться и сделать вид, что все нормально, лишь бы никто не заметил, как я разрушаюсь изнутри. окей; лишь бы не заметил ты.

[indent] ты встречаешь у порога вместе с тейтом: на улице достаточно свежо, и малыш греет руки в капюшоне твоего худи. он упирается круглым мягким подбородком в твою макушку, взъерошивая вьющиеся крупными тугими кругляшами волосы, и смотрит из под густых темных бровей, щербато улыбаясь маленьким ртом. ты стоишь на ступеньках родительского дома, руками придерживаешь ножки тейта в ярких желтых ботиночках, чтобы он не упал, и улыбаешься точно так же, как и он - только белозубо, в полный рот, растягивая аппетитные губы в нежной улыбке. я оставляю теплый прогретый автомобиль у гаражных ворот, чтобы удобнее было выезжать на проезжую часть, оставляю на заднем сиденье сумку с документами и всем не нужным барахлом, которое почему-то таскаю с собой, и взамен забираю пакет с выпечкой, сладостями и вином - приходить с пустыми руками к твоим родителям неловко; готовить особо я так и не приноровилась, и пусть ты любил, когда я готовила (я в это не особо верила, на самом деле, потому что вечно недосаливала или пересаливала, забывала перемешивать, чтобы не слипалось, не вспоминала о специях и неплохо заваривала только чай в заварнике; иногда, конечно, я старалась: рылась в интернете, чтобы найти рецепт по силам и устроить домашнее свидание - после рождения ребенка мы редко выходили куда-то вместе, особенно вечерами), заставлять твоих родителей знакомиться с моими кулинарными пробами было бы неловко и унизительно. вино подходило к любому случаю: знакомство с джорджем и отношения с ним, оставленные в вашингтоне, научили меня разбираться в хорошем дорогом алкоголе, и сейчас я могла этим пользоваться, чтобы произвести хорошее впечатление. ты спускаешь с плеч тейта, а сам спускаешься по ступенькам и идешь навстречу - немного хромая - чтобы забрать пакеты из моих рук. в этом нет ничего такого, элементарная забота и опека, но мурашки все еще непривычно томно бегают по коже под тканью теплого свитера, когда ты приближаешься, целуешь целомудренно в губы, потому что твои родители наверняка подглядывают через кухонные окна и умиляются нам, а твои руки касаются моих ладоней, забирая все, что есть. - привет, - говорить шепотом рядом с тобой вошло в привычку, порой мне правда не хочется делать это громко - я улыбаюсь шире, чем обычно, и чувствую умиротворение; тревожность испаряется сама собой, и я невольно расслабляюсь. ты отвечаешь, шагая к дому неторопливо, где остался малыш, с интересом сосущий палец - он никак не отделался от этой привычки. ты шикаешь на него, чтобы прекратил, и он смотрит снизу вверх удивленно, не понимая, что не так, а потом высовывает обслюнявленный палец, чтобы потянуться руками ко мне - и я не отказываю ему в объятиях. - и тебе привет, милый, - я расцеловываю румяные холодные щечки, и тейт недовольно морщится, пытается отвернуться и уйти от ласки - это так забавно. как оказалось, я успела к ужину: стол уже накрыт, и твоя мама суетится, чтобы ничего не забыть и не упустить. тейт с нами рядом, на своем раскладном стульчике. он есть тоже самое, только в другом виде: те же запеченные овощи, только в виде пюре; то же мясо, только паштет. ты поправляешь салфетку, повязанную на его шее, чтобы не заляпался, пока я помогаю твоей маме занести готовое горячее и расставить бокалы возле тарелок. отказываюсь от вина, потому что за рулем, а еще потому что не хочется выпивать при ребенке. ты тоже отказываешься, предпочитая воду, и твой отец не откупоривает приготовленную бутылку, и разливает всем свежий яблочный сок. беседа завязывается сама собой: в отличие от моих, твои родители приняли нас моментально. они не пытались устраивать для меня какие-то глупые проверки, не настраивали тебя против меня, не заставляли нас сомневаться в правильности принятых решений и поддерживали. они, не замечая тебя в детстве в силу своей безумной занятости, пылись наверстывать упущенное сейчас, становясь нашей опорой и даря важные и дельные советы тогда, когда мы в этом. мои же до сих пор не могут спокойно находиться в одном помещении: отец не простил мать за предательство, мать не может простить отца за разрушенную семью, обвиняют друг друга в испорченных отношениях со мной и кидой, все еще не доверяют тебе - и меня это злит, удручает и разочаровывает. я не думала никогда, что моя семья разрушится до необратимого и боялась, что нас с тобой может ждать тоже самое, но с каждым совместно проведенным днем ты убеждал меня в обратном все сильнее и сильнее. истончившаяся когда-то в юности связь, практически оборванная, смогла окрепнуть, и красная нить, связывающая нас по рукам, превратилась в настоящий канат. я не жалела об этом никогда, мерфи, правда; ведь ты - это все, о чем я мечтала всю жизнь. любовь к тебе пожалуй, одно из немногих, что делает меня счастливой. мне нравится просыпаться и засыпать с тобой в одной постели; нравится прижиматься ночью к твоему обнаженному плечу, касаться горячей смуглой кожи и ощущать теплое дыхание на собственной; нравится целовать тебя, едва откроешь глаза, и плевать, что никто не успел почистить зубы, а твои щеки и подбородок чаще всего колются из-за проступившей щетины; нравится укрывать тебя тонким одеялом, когда ты сбрасываешь его, а потом прилипаешь ко мне, чтобы согреться, потому что окно в спальне не закрывается, а холодный ночной ветер и не думает жалеть; нравится прослеживать пальцами линию выступающих позвонков  и расслабленные мышцы; нравится накрывать твою ладонью собственной, когда ты обнимаешь, придвигая ближе к себе, под мягкой затасканной футболкой, чуть ниже груди. мне нравится готовить тебе завтрак, но больше нравится выезжать куда-то утром, чтобы выпить кофе в парке неподалеку от нашего общего дома, где парочки выгуливают собак - и говорить о том, что нам не помешало бы тоже завести какого-нибудь щенка, чтобы рос вместе с тейтом и учил его заботе и ответственности; нравится принимать душ вместе; вместе заниматься домашними хлопотами - ты помогаешь всегда и во всем, когда выдается возможность, и тебя даже не нужно просить об этом. мне нравится выезжать втроем куда-нибудь, нравится видеть на лице нашего сына копию твоей улыбки, и я безумно влюблена во все эти моменты. мне нравится встречаться с нашими друзьями - с риком и ильзой, с майло и кидой, со стивом - твоим приятелем по команде - и замечать, насколько ты спокойный, расслабленный и уверенный при них, насколько ты счастливый - по-настоящему, без притворства. я не представляю жизни без тебя, мерфи, хоть и знаю: я справлюсь, если вдруг мне придется остаться в одиночестве. я научусь, я не потеряю себя и свои жизненные ориентиры, но я не хочу этого, и иногда у меня пересыхает во рту, а в глазах становится очень влажно от того, что хочется расплакаться - настолько чувства переполняют. и сейчас происходит тоже самое: ты разговариваешь с родителями, вытянув ноги под столом, и твоя левая рука лежит на спинке моего стула. ты поглаживаешь между лопатками, касаешься кончиков чуть подстриженных волос, ласкаешь невесомыми прикосновениями плечи, пока в правой зажимаешь ложку; я не вслушиваюсь и просто наблюдаю: за твоей матерью, за отцом, который возится с внуком, за нашим малышом и за тобой - усталость накатывает сейчас, когда я оказалась в тепле, когда набила желудок вкусной домашней едой - и глаза невольно начинают слипаться. ты замечаешь это и предлагаешь собираться домой: я не против. тебе нежелательно напрягать ногу, но ты все равно садишься за руль, чтобы позволить мне отдохнуть, и я устраиваюсь в пассажирском сиденье только после того, как усаживаю тейта в его детское кресло. он и сам уже засыпает, пуская слюни на воротничок своей курточки. твоя родители машут вслед съезжающему с подъездной дорожки автомобиля, и ты моргаешь дальним светом, прежде чем вырулить на дорогу; музыка играет очень тихо, приемки ловит радиоволны и шепчет попсовыми хитами. я не отрываю взгляда от окна: за ним знакомые привычные виды, еще не слишком поздно, люди только возвращаются с работы: кто-то пешком, кто-то на метро; нам везет и мы не попадаем в пробки, когда выезжает за город, в привычную тишину. на душе тяжело: я знаю, что нам придется поговорить о моей работе сегодня, и знаю, что ты отреагируешь адекватно, но мне все равно это не нравится. ты загоняешь машину в гараж, отстегиваешь ремешки на кресле, чтобы забрать тейта, а потом заходишь в дом. я иду следом, проверив гаражные ворота, разуваюсь и оставляю сумку в прихожей. позволяю тебе уложить ребенка самостоятельно и направляюсь в спальню, чтобы переодеться, а потом, возможно, принять ванну. ты появляешься очень скоро. снимаешь наручные часы, ставишь телефон на зарядку, и потираю ладони друг о друга, пытаясь побороть волнение, когда начинаю говорить. - мне поступило предложение о съемках, - ты мычишь, давая понять, что случаешь, и я поджимаю губы, - это в лос-анджелесе. мне придется уехать, и я не знаю, насколько. может неделя, может - две, - ты отрываешься от экрана телефона и смотришь на меня непонимающе, и я не выдерживаю; присаживаюсь на край кровати с твоей стороны, сжимаю ладони в замок между бедрами, - я не хочу улетать, мерфи, я ведь обещала быть рядом, - но ты не просил об этом. ты был против моей жертвенности и говорил о том, что я не должна отказывать от работы, если мне нравится то, чем я занимаюсь. твои контракты и сбережения все еще неплохо нас обеспечивали и мы могли позволить себе очень многое, но я не собиралась сидеть на твоей шее. ты улыбаешься, ободряюще и мягко, подходишь ближе, поправляешь длинные волосы. - я поеду с тобой, - ты говоришь просто и легко, и я не ожидала совсем услышать именно это, и именно поэтому смотрю с удивлением, готовая сопротивляться, спорить и отказываться, - ты серьезно? - ты никогда не ездил со мной; в основном, дело было в хоккее: твои разъезды не позволяли нам проводить много времени вместе, и я путешествовала в одиночестве, либо с тейтом. мы встречались только дома, и это стало привычной рутиной. поэтому твои слова удивляют меня, но не расстраивают. я, скорее, заинтригована. - а почему бы и нет? майло везет детей и рика в диснейленд, тейт все равно будет с ними. меня ничего здесь не держит. поедем вместе, - ты все также ласково улыбаешься, щуря круглые оленьи глаза, и присаживаешься рядом, чтобы взять за руку и переплести пальцы. твое предложение снимает груз с моих плеч и я киваю головой, как болванчик; слов благодарности попросту не хватает; все, что я могу - поднести к губам замок из рук, прижаться целомудренным поцелуем к костяшкам твоих пальцев, а потом почувствовать твои губы на своей щеке. ты приобимаешь, разворачивая, и поддаюсь навстречу моментально; твои губы сдвигаются, и ты целуешь вновь - но на этот раз куда более интимно; мой рот сразу же приоткрывается, и я чувствую влажный теплый язык, а вместе с ним - мурашки на руках, ногах и вдоль позвоночника. ты отрываешься, только чтобы забраться на кровать удобнее, и я ползу следом за тобой. мы оба понимаем, что это не приведет к сексу: сказывается усталость и неподходящее настроение, но это не мешает мне устроиться в твоих надежных объятиях у изголовья кровати и отвечать на ленивые поцелуи время от времени.

[indent] рик выглядит куда счастливее детей: его мальчики и тейт капризничают, отказываясь усаживаться в арендованном семейном минивэне, а с его рта не слезает идиотская улыбка, пока майло пытается сделать вид, что рика рядом вообще нет. стоит рядом, пряча ладони в карманах своей модной яркой курточки, пока ильза проверяет, все ли положила в небольшой чемоданчик. рик не затыкается от слова совсем: черная бинни придавила его непослушные кудри, а очки сползли на нос, но ему это нисколько не мешает. отпускать с таким перевозбужденным человеком малышню не особо хочется, но я смотрю на майло - непоколебимого и не реагирующего совершенно на внешние раздражители - и становлюсь спокойна. по планам они везут киду в аэропорт, чтобы проводить в вашингтон, к матери, а потом едут дальше впятером, без ильзы; ты проверяешь нашу машину - все ли вещи и оборудование лежит в багажнике - и отчего-то становится нестерпимо грустно прямо сейчас. прощаться с тейтом и друзьями не хочется, и я понимаю, что это ненадолго, но улыбка сползает с лица и я невольно поджимаю губы: наверное, мне все-таки стоило отказаться от этой затеи. автомобиль с детьми еще не успел отъехать, а я уже безмерно тоскую по тейту, который увлечен беседой с друзьями и разглядыванием ремней безопасности с желтыми и зелеными вставками. услышав о парке и путешествие в него без родителей он тут же обрадовался, уверенный, что дядюшки устроят полную вседозволенность. рик, наверное, и правда скармливал детям на завтрак сладкую вату, на обед поп-корн, а на ужин мороженое с маршмелло, но рядом с ними майло, которому и правда можно доверять и который не позволит этой поездке превратиться в вакханалию, но я все равно сжимаю твою ладонь крепче, чем требуется, и твоя мягкая подбадривающая улыбка не снимает тяжкий груз с моих плеч. я не успела даже заметить, как ты завел нашу машину, проверив, все ли на месте, самостоятельно, и все равно позволяю потянуть в сторону обочины. майло уже успел усесться за руль, рик в салоне - на пассажирское, чтобы следить за детьми и быть к ним ближе, кида рядом с мужем, и мы тоже занимаем свои места в черном мерседесе. эта машина все еще слишком сильно подходит тебе, а еще она слишком остро хранит  напоминанием то, как совсем недавно я оглаживала твое крепкое, обтянутое тонкой брючной тканью бедро, сжимала острое колено, подбиралась выше, к паху, пока ты старательно делал вид, что все в порядке, что ты спокоен, что тебя ничего абсолютно не отвлекает от дороги, и что ты ничего не чувствуешь, хоть и сжимаешь челюсти крепче обычного. мне было любопытно, насколько далеко все зайдет и насколько твоей выдержки хватит, и ты не собирался мне уступать: даже не дергался в своем кресле и пытался разговоры заводить о том, как хорошо мы провели время в ресторане, отмечая годовщину чужой свадьбы. твои уши покраснели, на гладких бледных щеках выступил лихорадочный румянец, а пальцы обеих рук не отпускали стиснутый руль. скорость падала все ниже и ниже, и нас объезжали абсолютно все машины, но я и не думала прерываться; я знала, что ты не был возбужден изначально: мы правда неплохо проводили время. ты общался с парнями и выпивал безалкогольное пиво за компанию, я же не отказывалась от вина, ударившего лихо в голову и придавшего смелости; мы не ушли первыми, но и до конца не сидели; торопиться было некуда: с тейтом до нашего приезда должна была сидеть моя мама, но ей пришлось вернуться домой из-за прорвавшейся трубы, и внука она забрала с собой на всю ночь, запретив строго-настрого забирать его и будить. поэтому мы и не спешили; поэтому я продолжала подступаться к паху и наглаживать мягкий член сквозь ткань брюк до тех пор, пока он не окреп. тебе нужно было отдать должное: ты спокойно доехал до какого-то торгового центра, припарковался в углу какой-то парковки, заглушил машину и выключил свет фар, прежде чем отодвинуть свое сиденье максимально далеко назад - и только потом обратил на меня внимание. моя рука к тому моменту во всю хозяйничала в твоих уже расстегнутых штанах, и мне безумно хотелось прикоснуться к себе, но я терпела и ждала, зная, что буду вознагражденной. я не нуждалась в твоей помощи, когда перебиралась к тебе на колени через коробку передач; я не нуждалась в помощи, когда задирала подол узкого до безобразья платья, но с этим ты все равно мне помог: дернул ткань до хруста вверх, вплоть до талии, сжал ладонями нетерпеливо ягодицы, лапая так, как вздумается, и мне казалось, что одни только эти касания горячих рук доведут меня до пика. я сжимала твои волосы, натягивала чернильные пряди, целовала, куда придется: и в лоб, и в виски, и в нос, и в щеки, и в губы - громко, шумно, мокро, жадно - словно дорвалась, и твой короткий смех не останавливал и не смущал меня. правда была такова: я не зависела от физической близости и от секса, но мне безумно нравилось заниматься любовью с тобой; нравилось думать о тебе; нравилось доставлять тебе удовольствие, и я не брезговала ничем, поддерживала любые твои желания и предложения, охотно опускалась на колени, потому что любила тебя и продолжаю любить. ты брал там, где придется: и в спальне, и у стены в прихожей, и в гостиной на мягком ковре, и в душевой кабине, и даже в ванной - после мы вместе собирали воду с пола,  а с появлением тейта все немного изменилось, и пришлось нам обоим стать сдержаннее. чтобы не разбудить, чтобы не побеспокоить, чтобы не привлечь внимания - и я скучала по ощущению тебя во мне, и эта возможность не могла быть упущенной. я торопилась, спешила и отказывалась медлить, злилась, если ты останавливался, и сама себе удивлялась; я позволяла тебе щупать, гладить, щипать и мять, позволяла оставлять синяки, позволяла не стаскивать одежду: только расстегнула торопливо пуговицы твоей безумно сексуальной черной рубашки, чтобы прижаться губами к шее, засасывая кожу, чтобы пройтись вдоль ключиц, чтобы игриво прикусить чувствительный сосок, пока твоя ладонь хозяйничал между дрожащих ног, а потом - оторваться и помочь с резинкой, ведь еще один залет в наши планы не входил. ты удерживал за бока, насаживал до самого основания и не глушил стоны - ни мои, ни свои, и это все сводило меня с ума. я прижималась к тебе всем телом, цеплялась за плечи влажными пальцами, выдыхала хрипло в ухо, покусывая его же мочку, и все это по скрип натуральной кожей под нашими телами - все это безумие не длилось долго; я не выдержала первой, сжимаясь судорожно вокруг горячего крепкого члена, пока ты догонял, а потом нуждалась еще в десяти минутах, чтобы прийти себя. на самом деле, я бы так и провела остаток ночи в твоих объятиях, но начала подмерзать; ты помог мне вернуться на мое место, привел себя в порядок и помог мне, а потом мы все же вернулись домой - быстро, нарушая скоростные ограничения, по опустевшим улицам. сейчас воспоминания невольно кружат голову и я улыбаюсь самой себе, наблюдая за тем, как ты пропускаешь минивэн и выезжаешь на дорогу следом. в аэропорту наши пути разделяться, и меня успокаивает только одно: это не на долго.

[indent] съемки заняли по-настоящему много времени. погода подводила, и мы обитали только в студиях, арендованных компанией на всякий случай. мне все же хотелось поработать на побережье, но преждевременные заморозки меняли планы, но это не мешало нам проводить много времени вместе: иногда ты ездил со мной на съемки; иногда сидел позади в каком-нибудь кресле, копался в своем телефоне, наблюдал или приставал, отвлекая от работы, н все в шутку: ты не канючил, но страдал, не кряхтел и я практически не замечала тебя - и была за это благодарна, потому что ты уважал мою занятость и мог развлекать себя сам. иногда ты оставался в гостиничном номере или прогуливался в одиночестве по городу; иногда даже ходил по магазинам, чтобы что-нибудь купить. идиотские трусы с леопардовым принтом для рика под тон его любимых рубашек; портсигар для майло, никак не избавившегося от дурной привычки; динозавров на дистанционном управлении для тейта и таких же, чтобы не было обидно, для остальной мелюзги; несколько футболок - одинаково черных - и свободных джинс - одинаково черных - для себя. что-то покупал и для меня из нижнего белья и рубашек (последнее ты брал на себя, с целью обязательно сбагрить мне, чтобы я носила дома). ты не мешал мне, а я не забывала о тебе, и все вечера мы посвящали только друг другу. выставки, парки, ужины в ресторанах, ночные клубы, атмосферные пабы, поездки на пляж - все это походило на свидания, которых мы с тобой были лишены. боже, мерфи, мы ведь и правда перескочили этот конфетно-букетный период и от бесцельного секса перешли сразу к браку и рождению ребенка. ты не устраивал для меня сюрпризов до того, как мы стали жить вместе из-за обстоятельств, я не волновалась перед каждой нашей встречей, и сейчас каждый раз сердце вздрагивало от предвкушения, потому что ты исполнял каждое данное обещание и мы наверстывали все упущенное. завтра мы должны возвращаться домой, и мне немного грустно: дома мы не сможем посвящать друг другу столько времени, и я бы хотела продлить этот волшебный миг, но ничего не могу с этим поделать, и поэтому я даже не спешу возвращаться в гостиницу, а на твои сообщения с вопросом, к скольки меня ждать, отвечаю одинаковым и немногозначным 'скоро'. я не хочу тебя обижать или расстраивать, но продолжаю торчать в студии за рабочим ноутбуком и обрабатывать фотографии до тех пор, пока аккумулятор не разряжается практически в ноль, а охранник бизнес-центра не предупреждает о том, что здание скоро закроется на ночь. я заставляю себя собраться, пакую все в сумки и, заколов волосы простым карандашом, спускаюсь вниз, к центральному входу, от которого можно вызвать такси, а там - обмираю. потому что ты стоишь около взятой в аренду машины, смотришь в телефон и смахиваешь, вероятно, какие-то вкладки с дисплея. во второй твоей руке подставка, а в ней два стаканчика с кофе, и мне становится почему-то безумно стыдно за то, что я даже не поинтересовалась, чем занимался в течение дня ты и где сейчас находишься. я не знаю, сколько ты стоишь и ждешь, включив аварийки, не знаю, как давно приехал, и это - разочарование в самой себе за неспециальное, но все же безразличие. я поправляю ремешок сумочки удобнее и все же подхожу к тебе, не способная даже улыбнуться из-за усталости, а ты тут же убираешь в карман тонкой куртки ремешок и тянешься навстречу, чтобы целомудренно чмокнуть в губы. от тебя пахнет свежестью, лосьоном после бриться и дезодорантом, и волосы у висков чуть-чуть завиваются, будто ты только из душа. - тебе нужно было написать, что ты здесь, - я ворчу, пытаясь скрыть всепоглощающее чувство вины, но ты улыбаешься все равно, склонив голову набок, и выглядишь таким влюбленным, что это практически сводит с ума. ты открываешь заднюю дверь, чтобы я закинула все назад, а потом садишься за руль. я уже на своем месте, забираю свой стаканчик с кофе, немного остывший, но все равно вкусный и в меру сладкий. - у нас есть планы на вечер? - твой голос звучит расслабленно, так, словно ты не устал вовсе, и я, хлебнув капучино, на мгновенье только задумываюсь. хочется отдохнуть и хорошенько выспаться, но еще больше хочется провести остатки этого дня незабываемо. - давай поедем к океану? возьмем что-нибудь перекусить и посидим там немного? - ведь я здесь рани него, но у него так и не побывала. ты хмыкаешь, будто обдумываешь мое предложение, а потом мычишь в согласии, дуя губы, и открываешь навигатор, вбивая сначала адрес ближайшего продуктового маркета, а потом и заправки. мы успеваем набрать всякой вредной еды типа чипсов, снеков, бекона, газировки для меня и пива - для тебя, а потом меняемся местами, чтобы ты дал ноге отдохнуть и не перенапрягал ее. в последнее время за рулем я чувствую себя увереннее из-за того, что мне приходится управляться с машиной чаще обычного, и я не особо возражаю. тем более, ты никогда не говоришь под руку и не ведешь себя, как эмоциональный идиот. я не включаю даже радио, и мы оба молчим до тех пор, пока не добираемся до нужного места. машину удается оставить у самого побережья этого дикого, не облюбованного жителями и туристами пляжа, и вокруг будто нет ни единой живой души. солнце еще не приблизилось к горизонту, но уже начало окрашивать небо в алые и рыжие цвета, и я не могу оторвать взгляд от этого красивого зрелища, и не замечаю даже, как ты выходишь от машины, потому что хочу застрять в этом моменте навсегда.